«Пушечное мясо» войны Первой мировой. Пехота в бою - Страница 60

Уже в первых сражениях расход боеприпасов намного превзошел ожидания. Главный начальник снабжений Северо-Западного фронта генерал Данилов сообщал военному министру 10 августа 1914 г.: «Крайне упорные бои первой армии потребовали огромного расхода трехдюймовых патронов. Генерал Ренненкампф требует подачи ста восьми тысяч шрапнелей и семнадцати тысяч ста гранат, равно пятидесяти шести миллионов винтовочных патронов. Могу дать ему и даю последний запас: две тысячи гранат, девять тысяч шрапнелей и семь миллионов винтовочных патронов».

Ставка вынуждена была дать указания фронтам беречь боеприпасы. Эти указания воспринимались болезненно. А.А. Брусилов телеграфировал командующему Юго-Западным фронтом Н.И. Иванову 29 августа 1914 г.: «В настоящей обстановке я не счел себя вправе дать войскам указание беречь патроны, так как таковое неминуемо пагубно отразилось бы на духе войск. Противник атакует превосходящими силами, и недостаток войск у нас необходимо возмещать силою огня». На телеграмме Н.Н. Янушкевича от 16 сентября 1914 г. о невозможности прислать снаряды генерал Иванов сделал пометку: «Печальное сообщение. Не было бы и нужды с такой подготовкой втягиваться в войну». Если в сентябре 1914-го «снарядный голод» был лишь призраком, то в начале 1915-го он уже стал на фронте суровой реальностью. Летом того же года только ежемесячная потребность определялась в 3 миллиона снарядов, хотя ранее планировали всю войну провоевать на запасах в 5,6 миллиона. Пришлось принимать срочные меры для увеличения производства боеприпасов в России и заказов за рубежом.

По данным Маниковского, выявленная войной потребность определялась:

Если за первые пять месяцев войны было израсходовано 2 300 000 снарядов, то в 1916 г. расход снарядов достиг 16 000 000 (это в 17 раз больше, чем за всю Русско-японскую войну, данные которой и брались при исчислении предвоенных норм).

Задачи артиллерии становились сложнее. Главной по-прежнему оставалась борьба с живой силой. Но теперь речь шла уже не столько об уничтожении и полном разрушении, сколько о подавлении живой силы и огневых средств на важнейшем направлении действий дивизии. Руководство «Свойства орудий и краткие указания для их применения» от августа 1916 г. давало 76-мм полевым пушкам еще и такие задачи, как обстрел окопов полевого типа, борьба с пулеметами и артиллерией в окопах, проделывание проходов в проволочных заграждениях. Все это определило не только увеличение расхода боеприпасов, но и изменения в боекомплекте.

К началу войны основным снарядом полевой артиллерии считалась шрапнель с дистанционной трубкой. Между тем еще Русско-японская война заставила срочно вводить в боекомплект полевой пушки фугасную гранату, теперь роль гранаты непрерывно росла. Уже осенью 1915 г. в боекомплекте полевой артиллерии доля фугасных гранат увеличивается с 15 до 50 процентов. Война породила и новый тип снарядов — «химические», снаряженные боевыми отравляющими веществами. В России с 1916 г. изготавливали, например, 76-мм снаряды удушающего (хлорпикрин) и ядовитого (фосген, венсинит) действия, с 1917-го изготавливали химические мины для минометов.

76-мм (3-дм) противоштурмовые пушки обр. 1910 г. (именуются также «штурмовыми») во время войны передавались из крепостей в «отдельные штурмовые батареи». Их назначением были: стрельба на небольшие дистанции по открытым целям в решительные моменты боя, сопровождение пехоты при атаке «для непосредственной поддержки и закрепления взятых участков неприятельской позиции»

«Снарядный голод» русской полевой артиллерии был преодолен уже к началу 1916 г., но только в отношении имеющихся орудий, а не к потребности войск в поддержке артиллерии. И то преодолен в основном в легкой полевой артиллерии. Как писал генерал Головин, вопрос о снарядах к гаубицам «не обострялся, так как количество этого рода орудий было все время значительно меньше нужной для армии нормы». Увеличение поставок выстрелов вызвало другую крайность. Пехотные командиры, плохо представляя себе свойства артиллерии, требовали от нее «ураганного», «барабанного» и тому подобного огня, а артиллеристы, дабы «успокоить» пехоту, развивали такой темп стрельбы, что порой почти бесполезно выводили из строя орудия.

Начальник штаба Ставки Верховного Главнокомандующего генерал М.В. Алексеев отметил 16 апреля 1916 г.: «Отечественное производство не может нам дать не только орудий, но даже снарядов в достаточном количестве для выполнения одной хотя бы операции, длительностью не менее 20 дней».

Производство 76-мм полевых скорострельных пушек и 76-мм горных пушек на русских заводах за годы войны:

Можно сравнить это с установленными в разное время требованиями на ежемесячную подачу 76-мм пушек:

Подача выстрелов к полевым легким пушкам, по данным Маниковского, была:

Видно, что производительность отечественных заводов даже в период максимального выпуска (вторая половина 1916 г.) отставала от требований армии даже по легкой полевой и горной артиллерии. И дело было не в слабой мобилизации заводов. Напротив, по степени мобилизации промышленности Россия даже опережала другие страны — к 1 мая 1917 г. к обслуживанию нужд действующей армии было привлечено почти 90% всех русских заводов (4065 более-менее крупных предприятий) и до 96% всего заводского персонала (до 648 000 рабочих и около 52 000 инженеров и заводских служащих). Просто сами возможности русской промышленности оказались слишком ограниченны. И тут пришлось прибегать к зарубежным заказам. В 1916 г. в числе полевых и горных орудий Русской армии числились: французская 90-мм пушка, японская 75-мм полевая и горная пушки «Арисака» тип 31, 12-см гаубица Круппа (также доставлены из Японии), английская 114-мм (45-лин.) полевая гаубица, плюс к этому трофейные австрийские 76,5-мм пушка М.05 и 10-см гаубица М.99, германская 7,7-см пушка п. А.96. Правда, полевыми пушками русскую армию снабжали в основном русские заводы — сравним 8529 пушек обр. 1902 г. и 650 французских и японских пушек, прибывших за это же время. А вот 122-мм гаубиц обеих моделей изготовили в России 1289 шт., так что 400 английских 114-мм гаубиц сыграли немалую роль.